Стражники с огромным изображением креста на латах перекрывали вход в приемную папы Сикста IV. Джейсон привычно кивнул стражникам, и те расступились, пропуская его внутрь. Полутемная зала встретила холодом и смрадом. Свечи едва-едва освещали невысокий постамент с богатым троном посредине. Красный бархат с золотой окантовкой казался пропитанным кровью мучеников и еретиков. Он остановился точно напротив трона и скрестил руки на груди, как положено любому стражу Святого отдела расследований еретической греховности. Спустя несколько минут его преосвященство изволил появиться на встречу. Джейсон торопливо опустился на одно колено и коротко поцеловал громадный перстень, украшавший безымянный палец папы.
- Сын мой! – торжественно начал папа Сикста IV. – До наших священных стен дошли слухи, что в небольшом городе Таррагона, имеют место престранные, необъяснимые события. Мы полагаем, что сие дело рук поганых ведьм, заселивших наши земли. Я направляю тебя, одного из лучших стражей, разобраться с исчадьями ада и совершить святой суд  над богомерзкими тварями.
Пафосность подобных речей всегда раздражала Джейсона. Ведь все здесь присутствующие прекрасно знали, о ком идет речь, и что конкретно нужно было с ними сделать. Неугодные власти люди объявлялись еретиками и ведьмами, и подвергались ужасным пытками с целью выбить из подозреваемых «чистосердечное» признание, и осудить на смерть. А показательные сожжения и ликование толпы было скорее развлекательным событием, призванным устрашить неверующих и вселить уверенность в своей правоте в сердца и умы верующих. Джейсон принимал участие лишь в поимке «ведьм», отстраняясь от всего последующего. Он не испытывал угрызений совести или тому подобных вещей, ведь по большому счету, все, кого он ловил, были отъявленными негодяями и заслуживали смерти. Спектакль с пытками проводил неуравновешенный монах с дурацким именем Карл. Лысая голова, бегающие маленькие глазки и скрюченные пальцы придавали дознавателю вид омерзительный и устрашающий одновременно. Жертва сразу понимала, что снисхождения она не увидит в отражении этих злых блестящих глаз, потому сдавались у него быстрее, чем у других. Потому он и снискал славу самого успешного дознавателя и самого верующего служителя церкви.
- Мой долг служить вам, господин! – в тон ответил Джейсон. – Суд будет свершен, а еретики покаются! Во имя короля Фердинанда и королевы Изабеллы!
Джей коротко поклонился и вышел прочь от удушающих запахов ладана и человеческих экскрементов. Задание получено, осталось дело за малым.

Отряд въехал в город с помпой, как обычно. Джейсон возглавлял строй в парадных доспехах с пресловутым крестом на груди. Огромный флаг Церковного трибуна развивался на ветру, словно портянки на веревке. Джей старательно отворачивался, дабы не лицезреть это позорное зрелище. Народ покорно расходился при виде процессии. Кто-то кланялся, кто-то боязливо прятал глаза, но все как один молчали. Бедность и неопрятность жителей ярко контрастировали с начищенными до блеска латами отряда. Проехав несколько домов, Джей увидел грязного малыша лет пяти, стоявшего прямо на дороге. Чуть придержав коня, он спрыгнул на землю и подошел к мальчугану.
- Привет, - поздоровался Джейсон. – Где твоя мама?
Мальчик тупо смотрел на стража, посасывая большой палец правой руки. Из ближайшего дома вышла темноволосая женщина. Сдавлено охнув, она подбежала к малышу и схватила его на руки.
- Извините, господин, - поклонилась она, стыдливо отводя взгляд. Не дожидаясь какого-либо ответа, она быстро юркнула обратно в дом и плотно закрыла дверь.
Джейсон пожал плечами и взгромоздился на коня. Он ненавидел все эти парадные поездки: в первые же часы латы умудрялись натереть даже те места, с которым по идее даже не соприкасались. Он предпочел бы приехать инкогнито и сделать свою работу тихо и без шумихи. Но нет, церковь требовала зрелищности, и ему приходилось подчиняться. Они довольно быстро нашли постоялый двор и комфортно разместились там. Джей решил не терять зря времени. Сверившись со списками «ведьм», он достал из дорожной сумки кожаный сверток и развернул его на кровати. Остроконечные дротики лежали в ряд на черной ткани – его любимое оружие. Без лишнего переполоха, обездвиживают жертву, и дают возможность заточить ее в камеру для дальнейших разбирательств. Он вынул несколько штук и убрал сверток обратно.
На город опускались тягучие сумерки. Джейсон уже расправился с одним кандидатом: старуха лет семидесяти с крючковатым носом и противной бородавкой на подбородке вселяла священный ужас даже в такого бывалого стража, как он. Следующая в списке была некая Элизабет Кроуфорд. Джейсон поспрашивал в ближайшем баре, и выяснил, что ее недавно видели недалеко оттуда. Он вышел на улицу и практически сразу отыскал ее. Длинные светлые волосы и платье цвета вороньего крыла резко выделялись на фоне общей серости и убогости здешних жителей. Он осторожно прицелился, и метнул дротик. Под действие яда ведьма плавно начала оседать на землю. Джей в мгновение ока оказался рядом и подхватил ее, не давая упасть в грязь. Страж улыбнулся прохожим, быстро покидающим место действий, и посмотрел на ведьму. Ее лик был прекрасен: алые пухлые, чуть раскрытые губы, длинные черные ресницы и белокурые волосы. Джейсон застыл над ней, заворожено глядя на юную девушку в его руках. Он зажмурился, и сжал зубы. Он прекрасно помнил наставления папы на счет обманных чар ведьм. Лично он никогда не встречал подобного, но слухами земля полниться, и он не желал рисковать. Он подхватил юную деву на руки и пошел в неприметную избушку на краю города, где содержались узники до передачи их в лапы Карла.
Джейсон ногой распахнул дверь, пламя единственной свечи едва не погасло от резко ворвавшегося порыва ветра. Страж злился. На себя, на ведьму, на слабость, которую он допустил в тот момент. До сих пор его обуревали странные эмоции, не связанные с судом и справедливостью. Он положил девушку на заранее приготовленное место, и принялся привязывать ее к крюку в стене. Джей еле слышно выругался, потому что заметил, как старается завязывать ее нежные руки так, чтобы веревка не причиняла ей дискомфорта. Закончив приготовления, он встал и внимательно посмотрел на бесчувственное тело ведьмы. Не прошеные мысли стали обуревать его измученный разум. Ему нестерпимо хотелось защищать и оберегать белокурую бестию. Казалось, сам страж не имеет никакого отношения к подобным позывам, они как будто нашептывались ему извне. Он громко зарычал и принялся расхаживать по избушке.